Грядущий царь пришел.

Книги "Записки о мироздании "Байтерек" читать онлайн.

Послание Бога людям "Записки о мироздании "Байтерек" передано через грядущего царя Сергея-Тимура.

1999-2022г. читать, смотреть, скачать бесплатно и без условий. Результаты исследований 1975-2022г. Общее кол-во страниц более 7 тысяч, картинки (более 10 тыс.), видео ролики (более 1800 шт.), аудиозаписи 2шт.

.

Грядущий царь пришел в Россию для создания Руси.

Грядущий царь пришел. 4. Татьяна Владимировна Черниговская.

Грядущий царь Сергей-Тимур пришел.

Грядущий царь пришел в 2017 году, уже 2022 год, далее 2023, 2024, Россия отвергает грядущего Белого царя Руси. Татьяна Владимировна Черниговская.

К оглавлению - Книга седьмая "О Боге, человеке, религии и науке". Часть вторая "Её преосвященство логика".

4. Татьяна Владимировна Черниговская.

Татьяна Владимировна Черниговская, профессор кафедры общего языкознания филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, заместитель заведующего кафедрой, заведующая отделом общего языкознания и лабораторией когнитивных исследований Института филологических исследований СПбГУ. Родилась в Санкт-Петербурге. Закончила отделение английской филологии филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Специализировалась в области экспериментальной фонетики под руководством Л. Р. Зиндера, Л. А. Вербицкой и Л. В. Бондарко. До 1998 г. работала в Институте эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова РАН в лабораториях биоакустики, функциональной асимметрии мозга человека и сравнительной физиологии сенсорных систем (ведущий научный сотрудник). В 1977 году защитила кандидатскую, а в 1993 году докторскую диссертации. Читает курсы «Психолингвистика», «Нейролингвистика» и «Когнитивные процессы и мозг» для студентов и аспирантов филологического и медицинского факультетов СПбГУ, Смольного института свободных наук и искусств, а также для аспирантов Европейского университета в Санкт-Петербурге.

 На современном этапе развития науки и образования, очевидно, что изучение любых форм деятельности человека без взаимообогащения разных областей знания фактами и специфическими для данной научной дисциплины парадигмами невозможно. Т. В. Черниговская работает в междисциплинарной области когнитивной науки – на пересечении лингвистики, психологии и нейронаук. Защитила докторскую диссертацию «Эволюция языковых и когнитивных функций: физиологические и нейролингвистические аспекты» по двум специальностям «Теория языкознания» и «Физиология».

 В течение многих лет является руководителем грантов РФФИ, РГНФ, Международного научного фонда, Министерства образования РФ, OSI / HESP Института Открытое Общество и Программы поддержки высшего образования. Входила в Совет «Проблемы сознания» при Президиуме Академии Наук СССР, член Научного совета по Методологии искусственного интеллекта Отделения общественных наук РАН.

 В 2000 году на кафедре общего языкознания по инициативе Т. В. Черниговской была открыта первая в России специализация "Психолингвистика", которая стала основой программы подготовки магистров по этой специальности. Разработаны и успешно функционируют международные программы совместной подготовки аспирантов по психо- и нейролингвистике (с Голландией, Норвегией и США). Т. В. Черниговская разрабатывает системы модификации программ обучения на основе современных научных данных, плодотворно сотрудничает с рядом институтов Российской Академии Наук и университетами Европы и США. Является членом трёх Учёных Советов по защите диссертаций по биологическим и филологическим наукам, руководителем городского семинара по психо- и нейролингвистике Петербургского лингвистического общества, представителем России в руководящем комитете координации Программ образования в области нейролингвистики Северных стран (Steering Committee of the Nordic Neurolinguistic Network, членом Европейского руководящего комитета по когнитивной науке. Является государственным стипендиатом Президента России и программы международных обменов Фулбрайт.

Грядущий царь пришел. 4. Татьяна Владимировна Черниговская. Грядущий царь Сергей-Тимур пришел. Грядущий царь пришел в 2017 году, уже 2022 год, далее 2023, 2024, Россия отвергает грядущего Белого царя Руси. Татьяна Владимировна Черниговская.

Главная страница сайта | Скачать послание Бога "Записки о мироздании "Байтерек" | Контакты и биография | Ваше спасибо  | Поиск по сайту

Карта сайта Грядущего царя Сергея-Тимура.

Карта раздела "Книги "Записки о мироздании "Байтерек" читать онлайн"

К оглавлению - Книга седьмая "О Боге, человеке, религии и науке". Часть вторая "Её преосвященство логика".

Грядущий царь пришел в 2017-м, Россия отвергла грядущего царя.

День рождения сайта грядущего царя "Записки о мироздании "Байтерек" 13.01.2022 год.

Читать и скачать "Записки о мироздании "Байтерек" онлайн.

Руководитель Ведущей научной Школы «Петербургская школа психолингвистики».

 Президент-элект Межрегиональной ассоциации когнитивных исследований.

 Член Петербургского лингвистического общества, Российской ассоциации искусственного интеллекта, Петербургского семиотического общества, Российского физиологического общества, International Neuropsychological Society; International Language Origins Society; International Society of Phonetic Sciences; European Speech Communication Association; International Semiotic Studies Association, Cognitive Science Society; International Society of Applied Psycholinguistics.

 Выше приведенный текст взят на странице:

http://www.genling.nw.ru/person/Chernigovskaya.htm

 4.1. Узнав, как устроен мозг, мы поймем, как устроен мир

Петербургский университет готовится к проведению крупнейшей международной конференции по когнитивной науке. О том, что такое когнитивная наука, и о положении научного познания сегодня – доктор филологических и биологических наук Татьяна Владимировна ЧЕРНИГОВСКАЯ.

 Абсурдные игры

 — Татьяна Владимировна, нынешние специализированные науки имеют один общий корень — натурфилософию. Сейчас мы видим, что ответы на самые простые вопросы самостоятельным наукам дать все сложнее. Начинается возвращение к некой единой науке?

— Границы между отдельными науками сегодня установить действительно очень сложно. Эти границы важны скорее для ВАКа и Министерства образования (нужно же выдавать диплом по какой-то специальности), нежели для реального научного сообщества. Недаром появляется всё больше таких областей, как биохимия, физическая химия, психо-, онто-, нейролингвистика, когнитивная лингвистика, антропологическая лингвистика. Практически во всех фундаментальных науках активно развиваются подобные направления. И когда мы исследуем речевые процессы у человека, нам нужно знать, что говорят о них биология, психология, культурология. Перед исследователем возникает реальная необходимость получить данные из различных наук.

 — Какое место занимает в этом процессе когнитивная наука?

— Когнитивная наука (cognitive science), или когнитивные науки, – это сравнительно новый тип занятий. «Когнитивная» – означает занимающаяся процессами познания в широком смысле. Когнитивная наука исследует естественные мыслительные процессы у человека и животных, а также моделирование этих процессов в системах искусственного интеллекта. Например, для того чтобы робот – голливудская игрушка – играл в мяч, он должен видеть, слышать, обладать тактильными возможностями. Когда-то одной из самых сложных задач для робототехники было научить робота держать яйцо. Элементарное, казалось бы, действие! Однако если держать яйцо слишком сильно, оно разобьется, слишком слабо – выпадает. Еще сложнее обстоит дело с системами искусственного интеллекта, призванными бороться с нами на интеллектуальном поле. Для того чтобы эти системы «мыслили», мы должны вложить в них некий алгоритм действия – а как это происходит, мы сами не знаем. Мы находимся в своеобразной ловушке: согласно теореме Гёделя, никакая система не может изучать другую систему, организованную более сложно. Именно в эту пропасть мы добровольно бросились. Мы изучаем сами себя, изнутри. Более того, мы изучаем мозг, который в миллиарды раз сложнее его владельца. Мозг так неизмеримо сложен, что никакого шанса узнать, как он функционирует, по-моему, нет. Мы играем в абсурдную игру, но это ужасно интересно. И все продолжают играть в надежде на то, что до чего-нибудь все-таки доиграются.

Кризисная фаза познания

— Сегодня очень многим ученым кажется, что в своем познании мы приближаемся к какой-то критической точке. Становится непонятно, как развиваться дальше. Накапливается всё больше и больше фактов, но что с ними делать?

— Если говорить об изучении мозга, у нас всё время появляется новая, всё более сложная аппаратура, способная рассматривать мельчайшие объекты. Техника эта становится очень дорогой. Для того чтобы ее использовать, нужны огромные деньги. И вот тут налогоплательщик может вполне резонно заявить: «Вам хочется узнать, как ведут себя отдельные нейроны мозга? Мне это совершенно не интересно, а хочется мне, чтобы накормили всю Африку». Хотим ли мы ковыряться в отдельных атомах – или накормить голодную Африку?

— Предположим, что налогоплательщик все-таки выделил вам деньги на эту сверхдорогую аппаратуру. Чем она может нам помочь в изучении мозга?

— В человеческом мозге – 140 миллиардов нейронов. Каждый из нейронов обладает ветвящимися щупальцами – аксонами и дендритами, число которых может достигать десяти тысяч у каждого нейрона. Допустим, у нас появился прибор, способный рассмотреть каждый из элементов этой кошмарно сложной картинки. Нужна ли нам эта информация, что мы с ней будем делать? Что толку видеть все эти элементы? Проблема не в том, чтобы разглядеть, а в том, чтобы понять. А вот для понимания нужен, по-видимому, какой-то философский прорыв. Факты поступают каждый день. В моей области, например, каждый день появляются новые статьи. Всё это невозможно даже прочесть, не то что осмыслить, а поскольку необходима еще и информация из соседних областей, то становится ясно, что мы зашли в тупик. Необходим рывок. Нужен гений. Кто-то должен придти и сказать: «Вы всё это собрали – отлично. А теперь давайте всё это выкинем, и будем делать совсем другие вещи».

– То есть вы не верите, что количество со временем все-таки перейдет в качество и накопленная информация обеспечит скачок в развитии науки?

– Почему-то мне так не кажется, хотя доказать в этом отношении свою правоту я, как и любой другой на моем месте, вряд ли смогу. Пока создается такое впечатление, что мы начинаем захлебываться информацией. Помимо всего прочего, сегодня поступает огромное количество абсолютно противоречащих друг другу экспериментальных данных (о бесчисленных философских концепциях я даже не говорю). Например, нам поступают данные о том, что в результате исследований на магниторезонансном томографе выяснилось, что глаголы в человеческом мозге хранятся здесь, а существительные – вот здесь. При этом разные исследователи называют совершенно разные места. Дублировать подобные исследования очень трудно, потому что очень многое зависит от личности исследователя: один проводит эксперимент так, другой – иначе. Более того, сегодня эксперимент пройдет так, а завтра — по-другому. В итоге очень многое здесь решает авторитет того или иного специалиста. Мне отчасти грустно, отчасти приятно было узнать из разговоров с Натальей Петровной Бехтеревой, что у нас в целом совпадают точки зрения на сегодняшнее состояние науки о мозге. Даже она говорит сегодня о непостижимости мозга, невозможности понять, что в нем происходит.

Сознание — это…

— Давайте проиллюстрируем сложность когнитивных процессов на каком-нибудь примере. Предположим, вы учите иностранца русскому языку: показываете ему карандаш, называете его, и человек должен запомнить, что данный предмет — карандаш. Что значит запомнить?

— Говоря очень примитивно, портрет этого карандаша должен разместиться в затылочном отделе головного мозга, где хранятся зрительные образы. Слово «карандаш» при этом разместится в другом месте, причем слово произнесенное – в одной зоне, а слово написанное – в другой. Когда на следующий день я показываю ученику карандаш и спрашиваю: «Что это?», а он мне отвечает: «Карандаш», – это значит, что у человека установилась физико-химическая связь между тем местом, где хранится портрет карандаша, и местом, где записано его название. Вспомнить нечто выученное – означает по единственно верной тропинке добраться до адресата. Каким образом удается идти именно по нужной тропинке и не придти куда-нибудь в другое место? Как получается соединить точку в одной части мозга с точкой в другой части, ничего не перепутав в хитросплетении триллионов аксонов и дендритов? Это запредельная степень сложности, понять это невозможно.

— А где при этом находится сознание? Да и что такое сознание?

— В 1980-х годах при президиуме Академии наук существовал совет по вопросам сознания, который возглавлял известный физик-теоретик академик Е.П. Велихов. Этот совет периодически собирал школы по проблемам сознания для узкого круга специалистов высочайшего класса – человек 20-30, не более. Участники выступали с докладами, а поскольку все жили вместе, то поддерживался постоянный разговор, шел, что называется, непрерывный мозговой штурм. И мне запомнился один эпизод: как-то вечером председатель попросил, чтобы каждый из собравшихся к утру подал ему записочку, на которой было бы написано: «Сознание – это…». На следующий день он не получил ни одной записки. Разумеется, тривиальные определения сознания известны всем. По-настоящему же, что это, никто объяснить не может. Недаром так труден перевод английского термина, обозначающего то, чем мы занимаемся: brain, language and mind. Как перевести «mind»? «Мозг» – нельзя, потому что есть «brain». «Сознание» – но есть еще «consciousness», «self-awareness». И дело, конечно, не только в английском языке. Мы в принципе не знаем, что такое «mind». Сознание равно мозгу или не равно? Это нетривиальный вопрос. Есть точка зрения, что мозг – это субстрат, который порождает сознание. Но как тогда быть с коллективным бессознательным? Есть довольно много людей, считающих сознание неким облаком (связанным с ноосферой), которое летает всюду, в то время как мозг – это некий приемник, выхватывающий из него определенные куски. О бессознательном мы знаем не больше – ведь это отнюдь не только инстинкты. Человечество достаточно развилось технологически. Но в сфере философии после древних греков оно явно шло не семимильными шагами. У Аристотеля уже всё написано, причём во всех науках сразу, что совсем уж обезоруживает…

Лингвист в капкане

— Сегодня существует множество линвистических теорий, чуть ли не полностью противоположных друг другу. Как можно сделать между ними какой-то выбор?

— Похоже, что способа доказать, какая из теорий лучше, нет: не существует абсолютной системы доказательств. Лингвисты сегодня в значительной мере запутались в собственных теориях. Исследователи выкладывают друг против друга огромные мешки с фактами, но в итоге преимуществ нет ни у кого. Причем на этом поле нет слабых игроков, нет недоучек. Все заранее знают про «мешки с фактами» у оппонента, но вопросы не решаются. И вот появляется идея — выбраться за пределы той комнаты, в которой лежат «мешки с материалами о языке», и войти в соседнюю (там – данные про мозг). Может быть, узнав что-то про мозг, мы поймем, как устроен язык? С другой стороны, нам говорят: «человеческий мозг крепко-накрепко связан с человеческим языком, нашей “биологической подписью” (ведь человек – это тот, кто владеет языком). Так, может быть, знания об устройстве языка подскажут нам, как функционирует мозг? В итоге все лезут друг к другу в дома, в надежде на то, что сосед поможет.       

— Какие ограничения вы видите в работе современных лингвистов?

— Сегодня лингвисты интересуются нейронауками в надежде узнать, как устроен язык. И эта область действительно может дать ответы, – другое дело, мы зачастую не знаем, как читать эти данные. Например, если у человека вследствие определенного заболевания перестает работать (или хирургически удален) какой-то участок мозга, и человек при этом забыл все глаголы, – из этого, говоря грубо, следует, что в мозге есть модуль, который занимается глаголами. Однако всё не так просто. В этой связи можно предъявить претензии Американской школе психолингвистов, идущей от Хомского. Сегодня они уже начинают работать не только с английским языком, – у них хватает ума и денег проверять свои гипотезы на материале различных языков. Но они берут, как правило, узкие нарушения в языке (например, человек забыл, как обращаться с синтаксисом), но не смотрят, что еще произошло с этим человеком. А оказывается, этот человек забыл, как выполнять все серийные операции – не только как объединять морфемы в слова и слова в предложения, но и как зашнуровывать шнурки или чистить зубы. Таким образом, вся красота по поводу «модуля синтаксиса» рушится.

Наличие на планете 6000 языков также сильно «осложняет» жизнь исследователя.

Исследования мозга осуществляются в индустриально развитых странах, – и до сих пор на материале очень узкой группы языков (английский, реже немецкий язык в основном, но последние годы и ряд других, что всё равно не даёт оснований делать выводы об универсалиях). Однако выводы делаются об устройстве человеческого мозга как такового. Исследователи попадают в капкан собственного языка. Получают, например, сенсационные, прорывные данные – на английском языке. Но какими будут данные на материале якутского, или какого-то из тональных языков? Языки чрезвычайно отличаются друг от друга, – хотя структура мозга у людей, говорящих на этих языках, одинаковая.

На пути к прорыву

– Каким вы видите того гения, который совершит переворот в науке о познании? Должен ли он обладать высочайшим уровнем образования во всех областях – или интуитивной гениальностью?

– Обладать всей информацией просто невозможно. Пожалуй, необходима именно интуитивная гениальность – может быть, даже в ущерб универсальной образованности (хотя это опасная дорога!). Вдруг – увидеть иными глазами. Как ни странно, такие прорывы очень часто делаются людьми «со стороны». Однако тут надо быть осторожным: приходит огромное количество невежд, людей, которые просто ничего не зная, говорят: «Вот как все устроено!» Должен появиться человек, который отдавал бы себе отчет в том, что он может чего-то просто не понимать, и тем не менее рискнул бы посмотреть на все со стороны, сбросив вериги стереотипов. Нас всех учили, что есть глаголы и существительные. Но существуют ли они на самом деле? Наш мозг не читал учебников по лингвистике, но в нем есть слово «чаепитие». Как оно уложено в мозгу – мы понятия не имеем. Но мы бы дорого дали за то, чтобы это узнать. Если бы мы знали, как язык умудряется разместиться в мозгу так, что им так легко пользоваться, – мы бы, наверное, писали хорошие учебники, устроенные совершенно иначе, чем теперь.

— Чем был вызван тот интерес к мозгу, который мы наблюдаем последние 20 лет?

— Активное изучение мозга началось с развитием техники: появились различные томографы: позитронно-эмиссионные, магниторезонансные и ряд других, ещё более сложных. Прежде вся информация о мозге поступала к нам из клиники (предметом исследования был больной мозг, и нам необходимо было делать на это поправку). Современная аппаратура дает возможность исследовать здоровых людей, мужчин и женщин (детей, конечно, не решаются подвергать какому-то риску). Возможности сегодня очень широкие. Существует, например, работа по исследованию мозговой активности человека во время синхронного перевода – прежде ничего подобного представить себе было нельзя. Сегодня мы имеем определенную картинку того, что творится в мозге человека, синхронно переводящего с одного языка на другой. Нам непонятно, как справляется мозг с одним языком, – можете себе представить, что с ним происходит, когда языка два или более. По нашей картинке видно, что мозг просто горит, – все его силы брошены в дело. Недаром для синхронистов высокого ранга существуют жесткие ограничения на время работы – не более двадцати минут, – а после их выносят на травку подышать кислородом. Такого напряжения просто физически нельзя долго выдержать. Стало видно, что в такой работе задействованы не только речевые зоны мозга — очень велика, например, роль правого полушария, которое раньше считалось неречевым. Однако совершенно очевидно, что вал данных нисколько не облегчает, а только парадоксальным образом усложняет нашу жизнь. Чем больше мы знаем, тем меньше понимаем. Сначала у нас была картинка, в которой все делилось на два (на правое и левое полушария мозга), потом – на четыре, теперь – на 188 или на 2088. Более того, картинка эта не статичная, а динамичная, а именно: во вторник мозг ведет себя так, а в среду – иначе. Очень много переменных. И непонятно, что делать с этой мозаикой. Можно было бы загрузить всё это в суперкомпьютер – пусть обсчитывает. Но он выдаст еще 5500 кластеров, и что с ними потом делать, – опять непонятно. Необходим именно прорыв. И может быть, образование когнитивной науки – интегральной, рассматривающей предмет со всех сторон – хотя бы отчасти этому прорыву будет способствовать.

Птицы, роботы, глаголы

— Татьяна Владимировна, расскажите о конференции по когнитивным наукам, которую вы сейчас готовите.

— Начну издалека. Сегодня в мире существует Международное общество когнитивных наук – очень представительное и большое. Уже 27 лет оно собирает ежегодные международные конференции. В прошлом июне я была на такой конференции в Италии – в ней участвовало более 800 человек (а это очень много для научной конференции). Конференция была необыкновенно интересной – выступали крупнейшие лингвисты, специалисты по мозгу, математики, занимающиеся моделированием сознания и его алгоритмов. Самым трудным оказалось найти общий язык, с помощью которого могли бы общаться представители разных наук. Один и тот же термин в разных науках может означать совершенно различные объекты. Выработка единого языка для возможности синтеза наук – одна из современных задач когнитивной науки.

В России первая конференция по когнитивным наукам прошла два года назад в Казани – во многом благодаря энтузиазму профессора Соловьева, – математика, занимающегося лингвистикой. И вот, в этом году, мы решили провести подобную конференцию в Петербурге. В организации нынешней конференции принимают участие СПбГУ, МГУ, Академия наук. Мы очень благодарны всем тем, кто нас поддерживает: и правительству Санкт-Петербурга, и лично Людмиле Алексеевне Вербицкой. Конференция пройдет с 9 по13 июня в здании Двенадцати коллегий, а также на филологическом, психологическом и философском факультетах университета. В ней примут участие более 500 человек, в том числе 200 иностранцев. Днем будет проходить работа по секциям, а утром и вечером будут выступать приглашенные лекторы – первые лица в своих областях. Посетить открытые лекции смогут и преподаватели, и студенты, и аспиранты. Мы очень надеемся, что наша конференция не только объединит представителей различных наук, но и позволит России полноценно влиться в мировое пространство когнитивной науки. Те, кто приедут, смогут увидеть, чем занимаются наши ученые, а наши специалисты посмотрят, как делается когнитивная наука за рубежом.

Когда мы составляли программу нашей конференции, первым желанием было собрать биологов в одной секции, а математиков – в другой. Сейчас наша принципиальная позиция – всех перемешать. Чтобы специалисты по птицам слушали асов по роботам, а те, в свою очередь, — специалистов по глаголам. Открытия делаются с помощью ассоциативного мышления. Невозможно спланировать открытие (недаром оно приходит во сне, или вдруг падает на голову яблоко, чего вчера еще не планировалось). Чем больше ассоциаций к человеку придет – самых пестрых (и именно в разговоре, без чтения тонны книг и сотен тонн статей) — тем лучше. Необходимо собраться за одним столом и дать друг другу слово — говорить не на птичьем языке (который у каждого свой), а так, чтобы мы могли понимать друг друга. Возможно, во время таких дискуссий и разговоров и случится прорыв.

— Какие специалисты приедут в Петербург?

— В нашей конференции примет участие много специалистов, занимающихся процессами мышления и памяти у животных, – биологи, этологи, нейрофизиологи, исследующие, например, процессы научения или выбора, – и то, что происходит в это время в мозге. Как, к примеру, переносится информация из одного полушария головного мозга цыпленка в другое. До сих пор ведутся споры, можно ли говорить о мышлении животных. Те, кто занимаются животными, говорят, что мышление, бесспорно, имеет место (и у сверчков, и мышей, и ворон выделяют способность к дедукции и индукции – не говоря уже об обезьянах). Чем выше мы поднимаемся по эволюционной лестнице, тем нам, с одной стороны, легче (в существах, которые нам ближе, мы хоть что-то можем понять), с другой стороны, тяжелее (существа устроены все более сложно). Одни «неприятности» компенсируются другими. Особый случай – это животные, много тысячелетий живущие бок о бок с человеком. С одной стороны, кошки и собаки сами по себе довольно высоко стоят на эволюционной лестнице, с другой стороны, имеют уникальный опыт общения с человеком.

К нам приедет много специалистов по искусственному интеллекту и нейронным сетям, специалисты по зрению, слуху… Всё дело в том, что смотрит глаз, а видит мозг; слушает ухо, а слышит мозг. Глаза, уши – это лишь двери и окна в мозг (это не значит, что глаза и уши легко устроены). Анализом и пониманием того, что увидел и услышал человек (и любое другое существо), занимается мозг. Строго говоря, для того, чтобы понять, как устроен мир, надо узнать, как устроен мозг. Хотя сам вопрос, знаем ли мы, как выглядит мир вокруг нас, – вопрос с большой бомбой внутри. Откуда мы можем это знать? Какие у нас есть объективные критерии? Всё вокруг нас существует в меру того, что мы можем пощупать, что видят наши глаза, слышат наши уши, обоняют носы. Это необычайно узкий диапазон.

И снова о релятивизме…

— Татьяна Владимировна, когнитивные науки в России как-то институализированы? Им где-то обучают?

— Мы бы хотели открыть магистратуры по когнитивной науке. Это возможно, но непросто. Если, к примеру, физик хочет заниматься когнитивной наукой, куда он должен придти? На биофак? На филфак? Но пять лет он слушал совсем другие базовые курсы и не готов кушать эти «новые блюда». Пока мы не знаем, как выйти из этого положения.

На биофаке сейчас получили европейский грант «Tempus» для открытия прекрасной магистерской программы «Cognitive neuroscienсe». Она в целом в рамках биологии, но уже звонят физики и математики, желающие учиться на этой программе. Пока мы не знаем, что с ними делать: эти люди должны сдать вступительный экзамен по биологии, который они, разумеется, сдать не могут.

– Но ваш собственный пример говорит, скорее, об обратном. Как вам удалось сдать экзамен по биологии, когда вы уходили с филологического факультета в биологический институт?

– У меня не было выхода. Когда я после филологического факультета университета стала заниматься биологией, тематически это был не такой уж длинный прыжок. Я продолжала изучать проблемы восприятия речи. Тем не менее, занимаясь биологией в Академии наук, я по возможности слушала разные спецкурсы на психологическом факультете, на биофаке. Значительно большую роль сыграли те книги, которые я сама читала. Очень важно то, что я попала в прекрасную профессиональную среду физиологов.

Вокруг должны быть люди, от которых ты получаешь информацию. Раушенбах называл это «витамин». Чем хороша научная школа? Тем, что люди вокруг создают какой-то питательный бульон, варясь в котором, ты учишься особому стилю мышления. Что такое факты? Известно, где их взять: достаточно нажать на кнопку, войти в интернет. Но тип мышления, ментальная дисциплина; как делается наука, как ее нельзя делать, – всего этого ни в интернете, ни в учебниках нет. Можно ли научиться живописи по книжкам? Все учатся у мастеров.

— А у кого учатся мастера?

— Интересно, что практически никто из сильных мастеров не может дать метаописание того, как он работает. Специалисты в области так называемой «инженерии знаний» (на западе это называется «knowledge expertise»), — то есть того, как знания структурированы и организованы — заинтересованы выяснением того, как получают информацию эксперты высокого уровня. Как, например, ставят диагноз высококлассные врачи? Парадоксально, но чем выше профессиональные навыки человека, тем меньше он может вербализовать свои умения. Врач говорит: «Прихожу и вижу: у больного желтуха». Его спрашивают: «Но ведь больной даже не пожелтел? Почему вы решили, что желтуха?» – «А по запаху». Вот выведите-ка из этого алгоритм!

Не так давно я выступала на одном семинаре, в котором уже участвовала пять лет назад. Мои коллеги просмотрели старую видеозапись и сказали: «Знаете, раньше вы выражались гораздо яснее, да и вопросов у вас было гораздо меньше! Теперь же вы говорите: «этого я не знаю, и этого… и здесь ничего не понятно, и вот здесь… » Как такое может быть?» Это закономерно. Через узкую щель ты видишь лишь два предмета, и тебе все понятно. Но если у тебя прибор, в который ты видишь всё на свете – то что с этим делать?  

Игорь Макаров, Вадим Хохряков

Татьяна Владимировна ЧЕРНИГОВСКАЯ:

«Мы играем в абсурдную игру, но это ужасно интересно. И все продолжают играть в надежде на то, что до чего-нибудь все-таки доиграются».

Интервью взято на странице: http://journal.spbu.ru/2006/10/4.shtml

4.2. Ум как джазовая импровизация

Ученые все смелее вторгаются в сложнейшие отношения познания и мозга

Ум — обаятелен.

Татьяна Черниговская — живое воплощение этого постулата. Доктор биологических и филологических наук, профессор, уникальный специалист в области психолингвистики, автор трудов и учеников, одаренный истинно леонардовским интересом к устройству человека, в роли светила необычайно естественна. Она из ученых завтрашнего дня, тех, кто вторгается в сложнейшие отношения познания и мозга, памяти и речи, исследует проникающие связи разных наук. Только что на международном симпозиуме когнитивной науки (единство многих дисциплин, изучающих разум), завершившемся в Москве, ее единодушно избрали главой Межрегиональной ассоциации когнитивных исследований. С кем, как не с ней, обсудить такой разносторонний феномен, как жизнь ума.

Ай-кью кто будет определять? Пушкин?

— Татьяна Владимировна, давайте обсудим таинственный вопрос: что такое ум?

— Ум как интеллект?

— Но это же и есть вопрос — интеллект ли ум?

— Ответ мой будет прихотлив. Известно: существует тест ай-кью, с помощью которого можно пройти проверку ума…

— Я выше уровня одиннадцати лет ни разу не поднялась.

— Вам повезло. Многие из вполне толковых людей не достигают уровня девяти лет. Но какого рода задачи предлагается решать? «Если вы купили платье в штате Техас и оно стоило 8 долларов, а налог на продажу 3,5 процента, а в штате Огайо такое платье стоит столько-то и налог такой-то — где дешевле купить?» Если меня на дыбу подвесить — не поможет. Загнусь, но не отвечу.

— А хоть бы вы даже и ответили, что платье лучше купить в Огайо — разве это сделало бы вас умной?

— Так вот, один мой приятель адаптировал этот тест к реалиям нашей жизни. Он дал мне диск, я вставила его в компьютер, дальше пошло мое унижение. Я не могла продвинуться никуда! Программа-зараза еще и считала время, которое я трачу на поиски правильного ответа.

— Кажется, Нильс Бор сказал, что ум — это быстрота…

— …Тогда из чистого человеколюбия я решила доставить это удовольствие своим друзьям. Среди которых, признаюсь, весь набор интеллектуальной элиты. Кто-то тест прошел, но очень значительный процент людей, в интеллекте которых я абсолютно не сомневаюсь, тех, кого мы называем нехорошим словом «креативные», провалились дружно; зато их дети, ученики пятых-шестых классов, получили заоблачные результаты.

Помните «Человек дождя»? Есть люди, которые в уме производят фантастические вычисления; один американец, почти даун, знает календарь за всю историю человечества, возводит в степень шестизначные числа. О чем нам это говорит? О гипертрофии гипоталамуса. Что нам показывает этот «ай-кью»? Отвечаю: ничего не показывает. В лучшем случае хорошо ли мы умеем считать. Думаете, Моцарт прошел бы ай-кью? Или Пушкин, который тройки в Лицее получал?

— Как математический двоечник, с восторгом приветствую данный вывод. Мы с подругой как-то спорили, кто по-настоящему умен в русской литературе. Да не покажется это наглостью, но безусловен был один человек.

— Пушкин, ясное дело. Яркая иллюстрация к вашему вопросу — мои студенты. У нас на отделении теоретической лингвистики учатся блестящие дети. По блату или за деньги к нам бесполезно поступать: сразу вылетишь. Они приходят с подготовкой, с какой раньше университеты заканчивали, мозги работают, как мощнейшие компьютеры, интеллект такого уровня, что еще полшага, и я перестану понимать, что они делают. Но чисто человеческое начало выражено слабо. Одна из самых блестящих аспиранток будто прибыла к нам с других планет. Там ей словно написали список того, что люди умеют делать. Написано: нужно одеваться по моде. Ставит себе галочку: оделась по моде. Модно пить хорошие вина. Ставит галочку: пью хорошие вина. Ездить по разным странам. Ставит галочку: путешествую по всему миру. Если начать разговаривать о Бродском, вам скажут, сколько и каких рифм приходится на единицу площади. Если пригласить в Мариинку, пойдут, потому что полагается приличным людям ходить в Мариинку.

Но при этом они очень успешны. У нас есть несколько аспирантских программ, совместных с европейскими университетами и с Мэрилендским университетом в США. И сегодня у нас учится девочка в Осло, две — в Тромсё, трое — в Утрехте, еще в Гарварде, в Чикаго, Париже, во Фрайбурге. Как это выходит? Оттуда к нам приезжают педагоги, читают на английском очень трудные лекции, дети зачем-то на них идут, после этого говорят: мы хотим этим заниматься. Им отвечают: надо то-то и то-то представить, будете участвовать в конкурсе. И детки наши кладут на лопатки всех конкурентов, выигрывают все эти конкурсы! К нам и ездят их рекрутировать. Они заинтересованы в мозгах этой новой популяции российских умников. Две мои подопечные защитили сейчас диссертации в Утрехте, интересные и чрезвычайно сложные работы, у самого Хомского книжки их лежат на столе. Девочки с косичками, и они же прагматики, одержимые анализом.

Только что одна из моих блестящих девочек выступала рецензентом на защите дипломов и сказала: мы не можем сейчас, когда у нас есть все инструменты формальной семантики, просто так говорить о значениях — это нужно считать! Типичный подход. Еще несколько шагов, и все будут только считать. Но оттого, что мы будем знать количество фонем на странице Мандельштама — разве откроем его тайну?

— То есть ум — не ум, а «всего лишь» способность к анализу, если он не гуманизирован?

— Человек не тот, кто хорошо считает, мы битву с компьютером проиграли, и в шахматы он всех обыграл. Но что-то не видно, чтобы какой-то из компьютеров придумал хоть что-нибудь креативное. Мозг — компьютер, но явно не такой, какой нам известен. Есть цифровая часть, которая говорит нам, что надо покупать платье в Огайо. Но есть мощная аналоговая часть, о которой мы не знаем ничего. Но зато мы знаем, что есть человеческое в человеке.

В начале было Слово

— Про вас говорили: если кто и способен расшифровать язык дельфинов, то только Черниговская.

— Язык дельфинов никогда не будет расшифрован, я в этом уверена. Просто в лаборатории биоакустики Института эволюционной физиологии им. Сеченова РАН много лет назад, когда я ушла с филфака в биологию, кроме меня не было лингвистов и фонетистов. Язык — не словарь. Язык — это набор единиц плюс правила. У нас в голове есть списки чего-то (мы, кстати говоря, не знаем, чего, каких именно единиц) и многочисленные списки правил, по которым с этими единицами нечто происходит. Эти списки выглядят не так, как в словарях, а правила не так, как в учебниках. Это мы знаем точно.

И здесь у нас нет никакого ключа, нет отмычки. Это не вопрос техники. Это вопрос какого-то другого хода, не количества фактов, а того, что с ними делать. Здесь должен произойти некий философский или методологический прорыв. Про людей мы по крайней мере знаем, что в их языке есть слова, морфемы, фонемы, синтаксис, что есть тексты…

— А знаем мы, как они возникли — морфемы, фонемы и синтаксис?

— Очень мало. Здесь конкурирует ряд точек зрения. Одни считают, что первым был жестовый язык, не звуковой. У приматов голос не подчиняется коре. Мне рассказывал приятель, который работает с обезьянами, как обезьяненок бежал куда-то и нашел еду, и у него хватило мозгов понять, что орать об этом не надо, потому что сбегутся и отнимут, но не кричать он не мог — так устроен: непроизвольные звуки они не способны регулировать. И он лапой зажимал себе рот, чтобы не так громко орать, пытаясь спасти еду! Так вот по этой теории наш язык — не наследник звуковой коммуникации предыдущих видов, а появился из жестов. Однако большинство ученых считают все же, что и первый человеческий язык был звуковым. Есть и более экзотические идеи, например, пение человека возникло из пения птиц.

Но вопрос не в том, было изначально слово звуковым или жестовым. Вопрос в том, что откуда-то явилась идея (не иначе Господь подключился), что объекты должны быть обозначены. Не важно, как — звуком, жестом, картинкой, но дело в том, что почему-то возникла потребность все назвать.

— Эта потребность – праматерь сознания?

— Думаю, да. Это называется фигура-фон. Назвать — значит выделить из всего остального, и тогда мир перестает быть аморфным. Происходит его категоризация.

И вот Хомский (один из крупнейших лингвистов двадцатого века) и его школа говорят следующее: у нас в мозгу есть модуль (не кусочек мозга, как многие думают, нет, виртуальный модуль), который достался нам генетически (они на этом настаивают) и который работает только с языком, не с классификацией или категорией вообще, а именно и только с языком, так вот он знает, как обращаться с морфемами, со смыслами и прочее. Они утверждают, что это врожденная вещь — и точка.

Это отчасти объясняет, как маленький ребенок осваивает свой первый язык, а то и два. Уже точно известно: ребенок — не магнитофон. Если бы он был магнитофоном, ему для овладения языком понадобилось бы лет сто. Ребенок не выучивает правила, он их создает заново. Делает максимально сложную работу из всех, какие можно себе представить. У него в мозгу есть потенциальная возможность изучить любой язык земли — ребенок не знает, куда он родится.

— Будет он японцем или русским?

— Ничего не знает! Родившись в определенный язык, он должен его расшифровать. У него в голове некий «чип». С ним он дешифрует язык, в который попал (а ему никто ничего не объясняет), пишет в сознании виртуальный учебник, причем не идиотский, какой пишем мы, а свой собственный, другой. Здоровый ребенок справляется с этим примерно за полтора-два года. И эту сложнейшую работу мозг делает сам, и делает успешно — иначе ни один человек не говорил бы.

— Но ведь сказано: «В начале было Слово», что внятно свидетельствует божественную природу этой материи.

— Да, можно и так посмотреть на вещи.

Мозг морочит нам голову

— Итак, с одной стороны, идет, по Лотману, возрастание смысла, но с другой — исследования мозга, языка и сознания не столько проясняют картину, сколько ставят нас в тупик?

— Скажу цинично: чем более усовершенствованную технику мы получаем, тем нам хуже.

Я на лекции привожу пример: если мы ставим точку на бумаге, для нас она точка. Если мы возьмем лупу и на нее посмотрим, она будет корявая, если возьмем лупу сильней, будет уже не понятно, одна там точка или много-много. А если — электронный микроскоп — все распадется. Именно это сейчас происходит с наукой.

Я недавно писала статью и наткнулась на работы, из которых следует: картирование мозга показывает: мозг принимает решение примерно за 30 секунд до того, как вы об этом узнаете. Как в этом контексте обстоит вопрос со свободой воли, например?

— Так что же нами управляет в экстремальной ситуации?

— Вот  именно! Множество вопросов возникает. Я хочу встать и спросить: кто кем обладает: я — мозгом или он — мной. Авторов я нашла — в Норвегии, Германии, Англии и США; их работы действительно доказывают: в нейронной системе нет свободы (между прочим, нигде не сказано, что эту тему подняла Бехтерева, открыв детектор ошибок в мозгу). Я страшную неделю провела, усваивая все это, потом, очнувшись и посоветовавшись с котом (он у меня реинкарнация Шопенгауэра и лег рядом с его томом, ясно показав, кого надо перечитать), вышла из положения. И написала апокалипсический конец к своей статье, из которого следовало: кранты! Если свободы воли нет, то какую ответственность мы несем за свои поступки?! К счастью, потом мне пришло в голову, что это все верно только для простых действий, а за поступки, за  важные обдуманные решения мы все же ответственность несем, иначе наша цивилизация — просто розыгрыш.  

Психология и нейронаука столкнулись сейчас еще с одной сложностью. В научную парадигму входит наблюдатель: пока я смотрю на чашку — чашка есть, а когда отвернулась, не знаю, что осталось в комнате, может, и комнаты нет. Это квантовая физика. Прежде считалось, что ее законы на большой мир не распространяются. И вот Пенроуз и Поппер пишут: похоже, рассматривая человеческий мозг, мы не можем обойтись без квантовых идей. Приехали! Притом — в очень особое пространство. Где высокая вероятность того, что наши интерпретации мало стоят: нам кажется, мы фиксируем связи, а они существуют только в нашем сознании.

— А не в объективном мире?

— Ну да! Есть материальный мозг и представление, как он устроен. Дальше некий провал, дальше — мысли. Как они из материального переходят в нематериальное, совершенно не понятно. Пропасть. Что в ней происходит, неясно. Но впечатление такое, что слова влияют на материю, что они творят вполне объективный мир, если таковой есть.

И еще. В психиатрической клинике, где я работала, один пациент жаловался: как душ включу, оттуда «Голос Америки»! Я ему: из душа вода, а голос — из радио! Но для него реальность голоса, выливающегося из душа, — такая же бесспорная вещь, как для нас льющаяся оттуда вода.

Но вот научились записывать галлюцинации, т.е. объективно исследовать, что произходит в мозгу в такой ситуации. Человек якобы слышит голоса. И вот экспертиза, которая должна выяснить, врет человек или нет. Полно, батенька, говорят ему, сочинять. Сейчас снимем картину деятельности мозга, и она покажет, что там, в звуковой коре, нет никаких сигналов. Снимаем. А они есть! Прибор показывает, что сигнал пришел. Мозг сам себе его придумал и создал — запах, звук…

Самая моя большая претензия к мозгу сводится к следующему: он хранит понятия и слова во множестве мест. Как они там записаны — целиком? Или рассыпаны отдельные фонемы? Морфемы? Слова? Фразы? Что там хранится-то?! Мы даже этого не знаем! Идиотский вопрос: что такое память на понятие «телефон»? Телефон — это слово, телефон — звук, телефон — список номеров. Кроме того, я жду неприятный звонок… И вот я придумала (и очень собой довольна), что мозговая деятельность похожа на джемсейшен.

У разных функций мозга есть свои адреса. Зрительные лежат в затылке, запахи отдельно, звуки тоже. Но для выполнения своей задачи эти нейронные ансамбли приезжают из разных квартир в некое определенное место и начинают играть определенное произведение. Почему я говорю про джаз? Потому что у них нет нот, нет дирижера, они импровизируют, не зная, что будут играть. Важно одно — играть хорошо. Сыграли и разъехались.

— А какую роль в этих импровизациях играет таинственный гиппокамп?

— Про него давно было известно, что он ведает памятью, то есть прошлым. Но в этом году было экспериментально доказано: люди, у которых нарушен гиппокамп, не способны к воображению. Больному предлагают: представьте, вы на Багамах, прекрасная погода, вам несут мартини — рассказывайте о своих ощущениях. Не может. Не способен сконструировать воображаемый мир. Гиппокамп не только держит прошлое, он обеспечивает то, чего нет — виртуальные миры.

— Супергиппокамп, должно быть, имелся у Набокова?

— Еще бы! И у Пруста. Для него, между прочим, очень важна стихия запахов.

— Потому что запах, как ничто другое, будит память?

— Точно. Я занималась памятью на запахи. Это могучий генератор подсознания, мощный гипнотический ключ.

— Зюскинд, выходит, все про это знал?

— А как же? Я как раз делала доклад в Германии, и кто-то из коллег со словами: «А вот вышла книжечка по вашей теме», — подарил мне «Парфюмера».

Родом из речи

— Цветаева говорит: «Поэта далеко заводит речь»… Если наша речь нас описывает, то кто мы сегодня?

— Опасный вопрос. О какой речи мы говорим? Сейчас очевиден и все время растет страшный разрыв между высокими интеллектуалами, эстетами и остальным населением. Одни виртуозно играют механизмом речи, получая недоступный для посторонних товар. Другие говорят немыслимо, это вообще не язык. Иногда на улице слушаешь речь и думаешь: у этих людей может вообще не быть никакого мозга. С какой стати этим людям долго жить? У них нет никакой цели существования, нет никакой идеи, нет картины мира, она распалась на молекулы, одна называется «херес», другая «колбаса». Речь — несомненный показатель уровня сознания. И есть жуткое чувство, что происходит некая мутация.

— Неужели, если по-другому учить речи, можно добиться другого уровня сознания?!

— Именно! Школе следовало бы прежде всего заниматься языком, словесностью, изящными искусствами, риторикой. Если бы нам еще удалось узнать (а вот это вполне возможно), как записан учебник в мозгу, мы бы могли его дополнить, и ситуация с образованием была бы совершенно другой! Разумеется, нужно тренировать, или даже лучше сказать — формировать и другой мозг — тот, где должна поселиться логика, чтобы не получалось, что ветер потому, что деревья качаются.

— А почему произошло растабуирование языка — мат в литературном журнале, мат со сцены — общество оплебеилось?

— Тут странная вещь. Есть — условно — стили языка: низкий, заборный, средний. И есть высокий, виртуозные игры с языком. Сейчас эти границы фактически исчезли. Будто перевернули банку, и поднялась вся муть со дна. То, что было низом, стало средним, что было средним, стало высшим.

— Но почему?

— Я не хотела бы ни в какую политику влезать, тошнит, но меня, честно говоря, удивляет, почему власти не волнуются. Из детей, которые на вопрос, кто такой Гитлер, отвечают — джазовый музыкант, вырастет не просто быдло… У них все реперные точки не те. Посмотрим на рекламу: на экране женщина — зашлась прямо, будто Данте прочла, а это все про пятновыводитель, ковер почистить. Безумие. Если дитя неразумное окружить слоганами вроде «ведь ты этого достойна», откуда взяться пониманию, что жизнь дана один раз и надо стать максимально лучшим из того, на что человек годится?

— Вы про это сказали с трибуны, что общество утратило «адекватную систему ценностей»?

— Да, должны быть восстановлены экзистенциальные ориентиры. Некая другая сетка ценностей. То, что добывание одежды и еды для миллионов людей перестало быть проблемой, не привело их к изучению Монтеня. Один из самых печальных прогнозов — люди будут жить в резервациях: за забором — город богатых и образованных, с охраной, а вокруг — огромная масса других людей…

— Грин как-то заметил, что одно из чудес бытия — вовремя сказанное нужное слово.

— Это правда. Я же сказала, что необходим философский прорыв. Другой взгляд.

Марина Токарева обозреватель «Новой» 17.07.2008

Интервью взято на странице: http://www.novayagazeta.ru/data/2008/51/29.html

4.3. Мои выводы.

Прежде чем излагать выводы, я должен рассказать о некоторых вещах, которые связаны с Черниговской Т.В. и почему я о ней рассказал в книге.

Я узнал о ее существовании в полном соответствии с той методикой достижения целей, о которой рассказываю читателям.

Несколько месяцев назад я опубликовал в форуме о поисковых системах короткое сообщение о том, что ищу возможность распространять свои книги и нужна помощь профессиональных веб-мастеров. Замысел был следующим.

Или я нахожу веб-мастера, который заинтересуется моими текстами и пожелает на их основе сделать доходный для себя сайт, или я просто даю возможность кому-то найти мои книги. Никаких более глубоких мыслей у меня не было. Никакой надежды на этот форум и вообще на эту идею я не возлагал, но уж если возникла такая задумка, то ее нужно было довести до какого-то логического конца. После публикации я получил несколько личных сообщений, в которых мне выражали сочувствие и говорили, что я выбрал не то место для обращения. Здесь мол всех интересуют деньги и профессиональная работа.

Но когда я уже и забыл об этой открытой мною теме, мне вновь пришло личное сообщение в котором так же выражалось сочувствие и давался адрес сайта, владелец которого платит деньги за публикуемые статьи, предлагалась помощь в организации диалога и т.п. Мне это уже было не интересно, но лишь ради доведения начатого до логического конца я дал свое согласие и начал знакомство с сайтом. Почти сразу же бросилась в глаза короткая заметка о Черниговской, я перешел по ссылке и увидел интервью с ней. Далее дело техники. Я через поиск нашел информацию о ней и еще одно интервью. Далее ничего искать не стал, поскольку все самое главное о ней и о ее образе мышления я уже узнал. Мне все это очень понравилось, я заинтересовался возможностью попасть к ней на работу.

Я долго обдумывал свое обращение к ней, и примерно через две недели (не раньше) я написал письмо следующего содержания:

Здравствуйте, Татьяна Владимировна!

Пишу Вам это письмо без надежды на ответ и тем более на понимание. Единственное на что надеюсь, это ваше интуитивное понимание того, о чем я хочу вам рассказать, поскольку описать сделанное и найденное мною в краткой форме я не в состоянии. С 1991 года изучаю, наблюдаю, экспериментирую в области религиозной и эзотерической теории и практики, написал почти 1500 страниц текстов мелким шрифтом, получилось семь книг под общим названием "Записки о мироздании" их можно скачать на сайте http://tsv-22.narod.ru/ . Неоднократно пытался сделать краткий обзор книг, но ничего не получается и причина не в моем косноязычии. С моими взглядами можно ознакомиться на указанном сайте, а также здесь http://clubs.ya.ru/4611686018427388602/

В далеком 1991 году были банальные поиски смысла жизни, необходимость выжить, сохранить физическое, психическое и духовное здоровье. Далее более, пришли совершенно новые для меня знания, новые мыслительные и экстрасенсорные способности. Экспериментируя и анализируя я прошел через многие психологические и духовные кризисы, и наконец задал себе вопрос: "А что собственно мне преподносит моя мыслительная система, как она устроена." Я перестал доверять собственной мыслительной системе, и решил, что должен понять устройство, принципы ее работы.

В результате я получил ответ и на этот вопрос, подробности в "Записках о мироздании".

У меня много сомнений, я их пытаюсь перепроверять, но обнаруженные факты и воспринятая информация, складываются в почти окончательную картину. Я готов отказаться от любых описаний устройства микровселенной человека, вещества, разделенного на октавы, планеты Земля и от много другого, что я описал, но я не могу отказаться от методики достижения целей, методики тренировки самостоятельного нестандартного мышления, которые "по ходу дела" я разработал и опробовал на практике. Благодаря этим методикам мне удалось многое объяснить, многое описать.

С различной степенью приближения к истине в общем виде мне удалось описать:

- устройство человеческой микровселенной;

- устройство мыслительной системы человека;

- устройство планет;

- механизм откровений, озарений, пророчеств;

- источники возбуждения эмоциональных состояний;

- механизм интуитивного восприятия;

- отличительные особенности различных систем духовных и эзотерических практик;

- я окончательно убедился, что планеты не являются источником состояний, которые изучают астрологи, где и как генерируются эти состояния пока остается для меня загадкой;

- мне удалось объяснить логику и происхождение большинства религиозных догм, правил, заповедей, пророчеств и т.п.;

- мне удалось объяснить теорию реинкарнации. В соответствии с моими представлениями, она очень далека от ее трактовки в ведической литературе;

- мне удалось классифицировать основные религии человеческой цивилизации по их глубинной сущности и предназначению;

- мне удалось сделать многое, но описать все доходчиво и полновесно не получилось. Многое остается непонятым, но то, что понято, в значительной степени меняет существующие представления о мироздании. Это касается и науки, и эзотерики, и религии в равной степени.

Аргументом в пользу того, чтобы обратиться к вам, послужил фрагмент вашего интервью, опубликованного здесь http://journal.spbu.ru/2006/10/4.shtml

Вопрос – Каким вы видите того гения, который совершит переворот в науке о познании? Должен ли он обладать высочайшим уровнем образования во всех областях – или интуитивной гениальностью?

Ответ – Обладать всей информацией просто невозможно. Пожалуй, необходима именно интуитивная гениальность – может быть, даже в ущерб универсальной образованности (хотя это опасная дорога!). Вдруг – увидеть иными глазами. Как ни странно, такие прорывы очень часто делаются людьми «со стороны». Однако тут надо быть осторожным: приходит огромное количество невежд, людей, которые просто ничего не зная, говорят: «Вот как все устроено!» Должен появиться человек, который отдавал бы себе отчет в том, что он может чего-то просто не понимать, и тем не менее рискнул бы посмотреть на все со стороны, сбросив вериги стереотипов. Нас всех учили, что есть глаголы и существительные. Но существуют ли они на самом деле? Наш мозг не читал учебников по лингвистике, но в нем есть слово «чаепитие». Как оно уложено в мозгу – мы понятия не имеем. Но мы бы дорого дали за то, чтобы это узнать. Если бы мы знали, как язык умудряется разместиться в мозгу так, что им так легко пользоваться, – мы бы, наверное, писали хорошие учебники, устроенные совершенно иначе, чем теперь.

Я надеюсь (уверен), что я являюсь именно тем человеком, о котором вы говорите в своем интервью. Мне 50 лет, по образованию горный инженер, по призванию с юности – философ самоучка. Мой псевдоним Тимур.

И все же надеюсь на ваш заинтересованный ответ. Людей, которые меня упрекают в шизофрении, гордыне и самовозвеличивании достаточно, поэтому от Вас жду только положительного интереса.

С уважением, ---. г. Семипалатинск, Республика Казахстан.

Она ответила достаточно быстро, кратко, сдержанно и тактично.

Я не сохранил текст ее письма, не планировал его публикацию, но суть сводится к следующему.

Татьяна Владимировна рекомендует мне разобраться в моих целях и остановиться на чем-то конкретном. Рекомендует мне продолжить мои исследования. Напоминает, что в науке есть свои правила и стандарты, которые обязательны для всех, кто пожелает заниматься наукой. И все, долгожданного приглашения к диалогу не последовало, а я именно на это рассчитывал.

Теперь выводы.

В результате описанных событий я получил:

- еще одно подтверждение работоспособности моей методики достижения целей;

- более полную информацию о научном видении того, что мы называем мышлением и мыслительной системой человека;

- информацию о проблемах науки в части изучения мыслительной деятельности человека;

- подтверждение моей потребности определиться с дальнейшими направлениями моей деятельности. Невозможно объять необъятное, поэтому мне нужно сконцентрироваться на чем-то конкретном и более узком.

В результате описанных и других событий я смог более полно понять следующее.

Наука скорее всего не сможет принять в свои теории концепцию бога. Наука не сможет принять на вооружение религиозные и эзотерические практики, во всяком случае в ближайшее время. Это закономерный процесс, торопить который бессмысленно.

Но отдельные ученые без всякого сомнения смогут воспользоваться религиозными и эзотерическими практиками. Некоторые уже так поступают, только делают это неумело и чаще неверно. Фактически официального признания наукой существования Бога пока и не требуется, этот вопрос однажды решится без искусственного его стимулирования. Мне не следует стремиться в научную среду, это совершенно не обязательно. У меня достаточно других способов и возможностей для исследований, для продолжения начатого, для зарабатывания себе на жизнь.

В конечном счете мое желание попасть на работу в научное учреждение фактически было связано с попыткой найти престижный источник дохода и не более того. Не получилось, ну да и бог с ним, с этим замыслом. Во всяком случае на сегодня у меня есть источник дохода и очень даже удобный, настолько удобный, что лучшего даже и желать не хочется. Есть сомнения в его долговечности, но пока то, что есть устраивает более чем на 100%. В остальном время покажет.

Мои попытки использовать научные знания и методы в описании устройства мироздания, устройства мыслительной системы человека, человеческой микровселенной фактически увенчались успехом. Уже есть нарисованные мною схемы, уже есть предварительное описание, уже есть продолжение… В последнее время начали приходить знания и новое понимание устройства мироздания в том ключе, как я уже изложил в предыдущих текстах. Обо все об этом я уже писал и еще буду писать.

Таким образом, то, что со мной произошло в связи со знакомством с Черниговской Т.В. фактически подвело итог моих поисков и находок в научной среде. Косвенно эти и другие события подвели итог моих устремлений в сторону политиков, более нет желания с ними общаться.

Все вместе привело меня к мысли о прекращении работы по описанию устройства мироздания. Эта мысль активно мною анализируется, но знания все равно приходят, и эти знания дают базу для модернизации моральных установок, моральных принципов и законов бытия. Таким образом пренебрегать описанием устройства мироздания не получается, без этого вообще ничего не получается.

 11 августа 2008 г.

К оглавлению - Книга седьмая "О Боге, человеке, религии и науке". Часть вторая "Её преосвященство логика".

Грядущий царь пришел в Россию еще в 2017-м году, Россия в грубой форме отвергла грядущего царя, Русь России не нужна, грядущий царь не нужен, Белый царь не нужен. Еще есть время грядущему царю до 2023 года, до 2024 года, чтобы придти к власти в России.

01.12.2022 год.